Панкратова Е.Г. - Сармато-аланский погребальный комплекс восточного некрополя Фанагории из раскопок И.Е. Забелина 1870 г.
Е.Г. Панкратова (ИИМК РАН)
Один из наиболее актуальных вопросов современного боспороведения — проблема взаимоотношений греческого населения Северного Причерноморья и cарматских племен, появившихся на границах Боспора во второй половине IV в. дон.э.(1). Cарматские погребения были найдены во многих некрополях Боспорского царства, в том числе и в столице Азиатского Боспора — Фанагории.
Первый сарматский погребальный комплекс был обнаружен в Фанагории, вероятно, еще в 1870 г. И.Е. Забелиным, однако в современной литературе о нем содержится крайне мало сведений. Тем не менее, он представляет немалый интерес и заслуживает более пристального внимания. Как уже было отмечено выше, в 1870 г. в одном из материковых холмов к востоку от городища И.Е. Забелиным было обнаружено «целое кладбище макрокефалов» (2).
Необходимо отметить, что И.Е. Забелин был специалистом по Древней Руси и России XV–XVI вв. (3), и его знакомство с античной археологией произошло благодаря графу С.Г.Строганову, по протекции которого он был принят в Императорскую Археологическую Комиссию (ИАК). Свою карьеру археолога он начал вполне традиционно для того времени, с раскопок крупных курганов. В частности, в 1862 г. им был раскопан ставший всемирно известным Чертомлыкский курган (4).
Вскоре внимание И.Е. Забелина привлекла местность близ станции Сенной, «где ранее располагался древний город Фанагория» (5). Археологическому изучению этого античного памятника исследователь посвятил целых 5 лет. Следует отметить, что полевые дневники И.Е. Забелина являются на сегодняшний день наиболее подробным и ценным источником по истории археологического изучения Фанагории 60–70 х гг. XIX в.
Однако вернемся к «кладбищу макрокефалов». В насыпи могильного холма были найдены «глиняная женская разбитая поясная статуэтка греческой работы» (терракота) и бронзовый браслет (6). Найденные захоронения («16 земляных гробниц и 2 гробничные пещерки») находились на глубине 1,5 — 2 м и были ориентированы меридионально, или, как пишет И.Е.Забелин, «копаны от юга к северу». На дне каждой из могил были сделаны «особые помещения для покойников по размеру каждого остова» длиной от 1,5 до 1,8 м и шириной 0,5 м (8). В некоторых могилах такие углубления устраивались «подкопом под восточную или западную стенку» гробницы (т.е. подбоем). У двух гробниц «с южной стороны, т.е. в головах» были вырыты уже упомянутые пещерки, заваленные известняковым камнями. Из 16 гробниц лишь девять содержали погребальный инвентарь. В четырех были найдены только «незначительные остатки» полуистлевших костей. Три гробницы оказались совсем пустыми, без всяких признаков погребения. У всех сохранившихся костяков оказались искусственно деформированные черепа, из-за чего они и были названы «макрокефалами».
Примечательно то, что при работе с архивными материалами Отдела письменных источников ГИМа удалось обнаружить единственный, неопубликованный по сей день экземпляр плана захоронений, составленный самим И.Е. Забелиным (9) (см. рис. 1). На листе почтовой бумаги форматом менее чем А 4, в верхнем левом углу рукой И.Е. Забелина сделана карандашная надпись «Макрокефалы». Далее, внутри неправильного прямоугольника расчерчена «сетка квадратов» с обозначениями «высот кладбища» по краям. Погребения нанесены на сетку квадратов и обозначены цифрами. Правда, не совсем ясно, по какому принципу осуществлялась нумерация захоронений, т.к. номера, присвоенные погребениям на данном плане, не совпадают с номерами этих же могил, описанных в официальном «Донесении» графу С.Г. Строганову (10).
Рис. 1. И.Е. Забелин. План кладбища макрокефалов. 1870 г. По Панкратова 2008.
В этом «Донесении» приведено описание гробниц, содержавших погребальный инвентарь. Всего таких погребений насчитывается девять и описываются они следующим образом (приведу описания всех девяти):
В «первой могиле находился истлевший остов», у черепа которого были найдены фрагменты головного убора в виде серебряных с позолотой трубчатых пластин (около 100), «в уборе располагавшихся по четыре в ряд». На шее была обнаружена бронзовая позолоченная гривна, на груди — бронзовое кольцо, две бляшки, «пуговки и копьецо». Кроме того, «в головах у остова стоял простой кувшин из синей глины» (сероглиняный — Е.П.) (11).
Во второй могиле, «в голове истлевшего остова обнаружены маленький горшочек очень грубой работы (лепной — Е.П.) и разбитый стеклянный кувшинчик». У левой руки был найден бронзовый браслет, в районе таза — железный ножик и бронзовое пряжечное кольцо.
В третьей могиле при погребенном была найдена «дощечка из слоновой кости с двумя отверстиями по краям», а также стеклянный кувшинчик.
В четвертой, кроме «закопченного кувшинчика с носиком», который находился у черепа, ничего обнаружено не было. Череп из этой могилы был отдельно отправлен в ИАК, скорее всего он был более хорошей сохранности, чем остальные.
В пятой могиле у головы плохо сохранившегося костяка находился кувшинчик со следами огня.
В шестой у черепа «истлевшего остова» было найдено два горшка: один —красноглиняный «тонкой работы», другой — из «черной глины грубой работы» (12). Оба сосуда со следами огня.
В седьмой гробнице в районе черепа были обнаружены красноглиняные кувшинчик и разбитая тарелка.
В восьмой И.Е. Забелиным было зафиксировано «два истлевших остова, положенные один на другой», вещей при них найдено не было.
В девятой гробнице оказалось детское захоронение. На груди ребенка найдено два бронзовых колокольчика.
Отдельно приводится описание двух «гробничных пещерок» (вероятно, могилы N°N° 8 и 9 на плане). В одной из них был обнаружен лепной кувшин со следами огня и красноглиняный кувшинчик «тонкой работы». В другой — человеческий череп с несколькими полуистлевшими костями, бронзовый браслет, небольшая стеклянная бусинка и фрагменты керамики.
Суммируя все приведенные выше данные, И.Е. Забелин пришел к заключению, что он открыл «любопытное кладбище, современное греческому здешнему населению, глиняные и стеклянные изделия которого сохранялись в гробницах рядом с собственными грубыми изделиями погребенных здесь дикарей» (13). При этом исследователь не уточняет, с каким историческим периодом он соотносит «греческое население» и какую группу варварских племен следует считать в данном случае «дикарями».
На основе тех данных, которыми мы располагаем на сегодняшний день, можно сделать более определенные выводы. В первую очередь обращает на себя внимание искусственная деформация черепов у всех погребенных этой группы. Упоминание о находках подобного рода можно найти еще у П. Дюбрюкса (14) и А.Б. Ашика (15). Так, Ашик в своем труде отмечает, что «эти замечательные по своей продолговатой форме черепа могут служить свидетельством существования давно исчезнувшего племени людей, о которых упоминают древние писатели» (16).
Обычай искусственной деформации черепа встречается у сарматов с начала II в. н.э. К концу II — началу III вв. н.э. он приобретает массовое распространение (17). Скорее всего, эта особенность является восточной инновацией, привнесенной в сарматскую среду переселенцами из Средней Азии (18). Эффект удлиненного черепа достигался путем накладывания широкой повязки с использованием дощечек на голову младенца. Медицинские исследования, произведенные на основе сохранившихся деформированных черепов, доказали, что деформирующие конструкции никак не влияли на физиологические функции человека. Однако некоторые изменения могли происходить на психо-эмоциональном уровне (повышенная агрессия, неуправляемость, в некоторых случаях — шизофрения). Подобной операции подвергались как мужчины, так и женщины. Скорее всего, этот обычай нес в себе некую престижно-знаковую функцию и искусственно измененная форма головы являлась средством наглядной коммуникации (19).
Захоронения с деформированными черепами известны как на Европейской (Пантикапей, Китей, окрестности Зенонова Херсонеса), так и на Азиатской стороне Боспора (Фанагория, Тирамба, Горгиппия) (20). Вероятно, в III в. н.э. новая волна сармато-аланских племен появилась на восточных рубежах Боспора, а уже к концу III — началу IV вв. сарматы, их семьи или отряды воинов расселились в некоторых боспорских городах. Именно эту точку зрения выдвигает М.М. Кобылина в отношении вышеописанного погребального комплекса. Она полагает, что Фанагория, как столица Азиатского Боспора, была наиболее привлекательным городом для обитания в ней сарматской знати (21). Все погребенные находились в обычных грунтовых могилах с подбоями. Для сарматского погребального обряда обычай устройства подбоев в юго-восточной или восточной стене могилы являлся достаточно распространенной чертой (22).
Что касается погребального инвентаря, то, к сожалению, никаких зарисовок найденного материала сделано не было. В нашем распоряжении имеется лишь письменное, достаточно примерное описание, керамических и стеклянных форм. Судя по описанию, можно предположить, что в могилах находились лепные сосуды («горшочки грубой работы»), сероглиняные кувшины («кувшинчики синей глины с носиками»), красноглиняные тарелки и кувшины, а также стеклянные бальзамарии («стеклянные кувшинчики»). Сочетание лепной керамики со стеклянными сосудами в погребениях действительно свидетельствует о достаточно тесных контактах между фанагорийцами и сарматским населением.Кроме того, благодаря присутствию изделий из стекла можно соотнести данный погребальный комплекс с первыми веками н.э. (23). Такие же вещи, как золотая гривна, бронзовые витые браслеты, круглые пряжечные кольца и колокольчики относятся, правда, с определенной долей условности, к традиции местного населения.
Можно заключить, что данный погребальный комплекс принадлежал компактной сармато-аланской группе, вошедшей в состав Фанагории примерно в III в. н.э. и сохранившей свою самобытность и этническую идентичность.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Десятчиков М.Ю. Сарматы на Таманском полуострове // СА. 1973. N° 4. С. 76;Марченко К.К. Греки и варвары Северо-Западного Причерноморья во второй четверти — первой трети III в. до н.э. // Греки и варвары Северного Причерноморья в скифскую эпоху. СПб., 2005. С. 276; Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время // Археология СССР. С. 250.
2. НА ИИМК. Ф. 1. Оп. 1-1870. Д. 19. Л. 5.
3. Формозов А.А. Историк Москвы И.Е.Забелин. М., 1984. С. 94.
4. Там же. С. 95.
5. НА ИИМК. Ф. 1. Оп. 1-1870. Д. 19. Л. 6.
6. Там же. Л. 7. об.
7. Там же. Л. 7.
8. Там же. Л.8.
9. ОПИ ГИМ. Ф. 440. Оп. 1. Д. 259. Л. 13.
10. НА ИИМК. Ф. 1. Оп. 1-1870. Д. 19. Л. 5.
11. Там же. Л. 6 об.
12. НА ИИМК. Ф. 1. Оп. 1-1870. Д. 19. Л. 7.
13. Там же. Л. 8.
14. ПФА РАН. Ф. 30. Оп.1. Д. 474. Л. 35.
15. Ашик А.Б. Босфорское царство. Ч. III. Одесса, 1848. С. 88.
16. Там же.
17. Сальников К.В. Сарматские погребения в районе Магнитогорска // КСИИМК. 1950. Вып. XXXIV. С. 120-121; Десятчиков Ю. М. Сарматы на Таманском полуострове // СА 1973. N° 4. С. 73.
18. Масленников А.А. Население Боспорского государства в первых веках нашей эры. М., 1990. С. 40; Балабанова М.А. Обычай искусственной деформации головы у поздних сармат // Нижневолжский археологический вестник. 2001. Вып. 4. С. 107.
19. Балабанова. Ук. соч. С. 107.
20. Десятчиков. Ук. соч. С. 73. Масленников. Ук. соч. С. 39, 54.
21. Кобылина М.М. Фанагория // МИА. 1956. N° 57. С. 56.
22. Десятчиков. Ук. соч. С. 71; Масленников. Ук. соч. С. 48.
23. Кунина Н.З. Стекло и цветной камень в античности // ВДИ. 2001. N° 2. С 156.
