История Фанагорийской экспедиции

Память сердца (воспоминания Шавыриной Т.Г.)
shavirina.jpg Шавырина Татьяна Георгиевна (16 декабря 1941 года рождения, г. Москва) – научный сотрудник экспедиции с 1975 года. 1961-1967 гг. - обучение на историческом факультете МГУ, кафедра древней истории. Дипломная работа «Греко-персидские войны». Доцент кафедры иностранных языков филологического факультета РУДН им. Патриса Лумумбы. Автор 2 учебников по латинскому языку (юридического и медицинского факультетов) и юридического и ветеринарного словарей-справочников по латинскому языку, автор 5 научных статей о Фанагории.

Vestigia semper adora

Чти всегда следы прошлого

Absit invidia verbo

Пусть не вызовет неприязни сказанное

ПАМЯТЬ СЕРДЦА

Первый раз я попала в археологическую экспедицию после второго курса. А было это так: на кафедру Большой зоологической аудитории поднялся высокий человек с живыми глазами и выступил с короткой и страстной речью, смысл которой сводился к тому, что археолог, в отличие от историка, чья деятельность протекает за письменным столом, имеет поле деятельности шире; что археология и есть история, вооруженная лопатой. Дальше он пугал нас спартанскими условиями жизни в палатках вместе с муравьями, жуткой жарой, примитивной едой, отсутствием в достаточном количестве пресной воды.

Перечисляя при этом основные заповеди археолога, так он выразился: лучший друг археолога – пожар, мечта археолога – могила, клад археолога – мусорная яма. Несмотря на устрашающую речь Николая Ивановича Сокольского, а это был он, мы в плацкартном вагоне пассажирского поезда отправились в Керчь. Там состав, разбив по три вагона, погрузили на паром, доставивший нас на Азиатский Боспор. Еще три часа пути и глубокой ночью поезд остановился на железнодорожной станции «Тамань», она же станица Сенная.

До археологического лагеря нас доставила грузовая машина автобазы ИА АН СССР, которая располагалась на окраине небольшого поселка, входящего в состав Сенной. Жители поселка в основном работали в карьере, отгружая высококачественный песок, идущий на производство хрусталя и зеркального стекла. Работала я землекопом на некрополе, где хоронили жителей города Кепы, основанного выходцами из Милета в к. VI - начале V в. до н.э., расположенного на восточном берегу Таманского залива в правобережной его части. Этот город погиб в 70-х годах IV в.н.э. во время нашествия гуннов.

Грунтовый некрополь находился к северо-востоку от города и на тот момент был частично разрушен пескокарьером, заложенным немцами во время оккупации полуострова. Работами на некрополе руководила Нина Петровна Сорокина, научившая меня технике раскопок грунтовых могил и земляных склепов. С Н.И. Сокольским я работала на уникальном памятнике – ансамбле, состоящем из перистильного двора и толоса, святилища азиатского Боспора до середины II в. до н.э., разрушенном при Перисаде IV и превращенном в крепость. В дальнейшем при Асандре, крепость стала резиденцией его сановника Хрисалиска. Этот памятник, исследованный в предельно короткий промежуток времени (1970 – 1973гг.), является выдающимся открытием Н.И. Сокольского стал и ему Памятником – 19 августа 1973 года его не стало. Монографию, посвященную итогам раскопок, к публикации подготовила его жена и соратница Н.П. Сорокина (Н.И. Сокольский. «Таманский Толос и резиденция Хрисалиска». М., 1976.).

Таманская экспедиция, руководимая Н.И. Сокольским, моя мать-кормилица, моя Alma mater. После смерти Н.И. Сокольского, я по приглашению М.М. Кобылиной стала работать в Фанагорийской экспедиции, где и работаю в настоящее время. Фанагория – прекрасная столица азиатской части Боспора – стала частью меня, а я стала частью ее. Работая в Кепах и Фанагории мне посчастливилось познакомиться со многими археологами - антиковедами старшего поколения, ставшими легендой. О них мне бы хотелось немного рассказать.

Владимир Дмитриевич Блаватский (1899 - 1980). С 1944 по 1947 гг. заведовал отделом археологических экспедиций и раскопок ГМИИ. С 1947 года – заведующий сектором античной археологии в ИИМК АН СССР. Систематические исследования Фанагории и ее некрополей начаты с 1936 г. экспедицией под руководством В.Д. Блаватского и А.П. Смирнова. В 1938-1940 гг. работы вел Музей изобразительных искусств под руководством В.Д. Блаватского.

Была установлена стратиграфия городских напластований, определены границы города, изучался некрополь, расположенный на ближайших холмах. В эти годы на западной окраине города, на раскопе «город А» было открыто монументальное здание типа гимнасия, относящееся к III – II вв. до н. э. (Блаватский В.Д. Отчет о раскопках Фанагории в 1936-1937гг.). Существование гимнасия свидетельствует, что фанагорийцы уже в то время большое внимание уделяли укреплению здоровья и поддержания физической формы у молодых людей, которые, по словам Лукиана, «чтобы не становиться от праздности насильниками» должны с пользой проводить свой досуг, тем более, что при гимнасиях создавались библиотеки: здесь читали лекции, собирались для бесед на философские темы.

В те годы лагерь располагался в лощине между двух холмов, один из которых считается западной границей города. А теперь я рассказываю услышанное. По вечерам участники экспедиции рассаживались у костра, слушая увлекательные рассказы В.Д. Блаватского об археологах ХIХ века, о генуэзских купцах, приплывавших с товаром в Таманскую гавань, а на досуге обшаривавших полуостров в поисках курганного греческого золота. С большим вниманием его слушали и беспризорники, притаившись в зарослях полыни. Их было много и жили они в большой пещере, образовавшейся в одном из холмов.

Деньги на полевые исследования Институт Археологии перечислял в районный банк г. Темрюка, которые надо было снимать со счета один раз в неделю. Транспорт отсутствовал. В районный центр, расстояние до которого составляет около 50 км., В.Д. Блаватский отправлялся пешком. Он выходил из лагеря под вечер, добирался до банка, и в ожидании открытия, коротал чудесную южную ночь, сидя на скамейке перед банком. Весь путь от лагеря до банка и обратно его сопровождал один из беспризорников, увлеченный не только рассказами В.Д. Блаватского, но и им самим. Он шел следом, хоронясь в виноградных лозах, прячась за стволы пирамидальных тополей - ведь Владимир Дмитриевич не одобрял подобной охраны.

Впоследствии этот беспризорник стал школьным учителем. Моя первая встреча с В.Д. Блаватским произошла в Кепах, в экспедиции Н.И. Сокольского. За неделю до его приезда мы денно и нощно скребли раскопы, махая рьяно метелками из полыни. Наконец, однажды в лагерь вкатила «Волга», любезно предоставленная тогдашним директором пескокарьера Лошатинским. Из машины величественно возник невысокий худощавый человек, не очень молодой. Он именно возник, как мираж, облаченный в светлый френч с множеством накладных карманов, брюки-галифе, черные лаковые сапоги до колен.

На голове красовался пробковый шлем, в руках он держал стек. Обожаемый нами Николай Иванович, являющийся для нас образцом полевого археолога, одетый в неизменную клетчатую рубашку, в соломенной шляпе или берете неопределенного цвета, с военной полевой сумкой, перекинутой через правое плечо, померк на фоне этакого колониального плантатора, каким мы восприняли В.Д. Блаватского. Вторая и третья встречи состоялись у него дома.

Мы пили чай, хорошо заваренный Татьяной Васильевной, его женой, и под бодрый стук «щелкунчика», с помощью которого Владимир Дмитриевич расправлялся с горой грецких орехов, слушали его вольно-научные беседы. Еще были встречи на еженедельных заседаниях сектора античной археологии, где слушались доклады-сообщения и на которые приглашались антиковеды ГИМа и ГМИИ им. А.С. Пушкина и вообще все желающие, а мы, тогдашние студенты, ими и были.

Мария Михайловна Кобылина (1898 – 1989) Историк античного искусства, археолог. Доктор искусствоведения. С 1944 – 1946 гг. старший научный сотрудник отдела античного искусства ГМИИ. В 1946 году перешла на работу в ИИМК АН СССР. После Великой Отечественной войны, в 1947 году раскопки Фанагории были возобновлены под руководством М.М. Кобылиной, возглавлявшей экспедицию по 1975 год. Было продолжено исследование центрального и западного района города, начались работы по изучению юго-восточного района, где был открыт Керамик – центр по производству керамических изделий, относящийся к I в. до н.э.- IV в. н.э., остатки мощных крепостных сооружений III – II вв. до н.э. Были продолжены работы на восточном некрополе. В 1958 и 1959 годах работала подводная экспедиция, изучающая затонувшую часть города, в которой принимал участие заведующий отделом классической археологии доктор исторических наук Г.А. Кошеленко. (В.Д. Блаватский «Подводные раскопки Фанагории в 1959г.» СА., 1961, ? 1).

М.М. Кобылина - женщина – археолог, увы, тогда уже немолодая, лишенная в полевых условиях элементарных удобств, жила, как и мы, в ветхой брезентовой палатке, в которой ей невозможно было выпрямиться в полный, совсем не маленький, рост. Питалась, как и мы, супчиками, кашей и макаронами, слегка приправленными тушенкой, но и этого она была лишена. (Учитывая больной желудок, консервированное мясо ей не клали). Овощи и фрукты на столе отсутствовали. Из-за ограниченности пресной воды Мария Михайловна, как и мы, пользовалась морской. Мы пытались брать с нее пример, как выглядеть и как вести себя на раскопе. Кобылина была одета в шелковую, некогда черную, ставшую рыжей от времени и солнца, длинную до щиколоток юбку. Менялись лишь кофточки, но всегда белые со складочками от утюга на коротком рукаве. Мы иногда гадали: велик ли их запас, привезенный из Москвы.

На голову она одевала соломенную шляпу, но чаще носила косынку. Мария Михайловна никогда не пила воду на раскопе и старалась не подниматься, во время перерыва, на поверхность из достаточно глубокого «Центрального раскопа», где стояла жуткая духота, а мы, наоборот, с нетерпением ждали перерыва, чтобы выскочить и подставить разгоряченные тела под морской ветерок. По вечерам, в продолжение традиции, зажигался небольшой костер, к которому подтягивались желающие, пели песни, исполнялась танцевальная пантомима в свете языков пламени, но больше всего мы любили окружить сидящую на складном парусиновом стульчике Марию Михайловну и слушать под тихий треск горящих сучьев ее воспоминания о старейших сотрудниках экспедиции, об уникальных находках и их судьбах и о многом другом. М.М. Кобылина любила, особенно в полнолунные ночи, когда «хоть иголки собирай», взять под руку любого, встретившегося ей по пути, и прогуливаться по нашей единственной центральной дороге, по сторонам, которой вразнобой стояли разномастные палатки.

Мои прогулки с ней были редкими и оттого более ценными. Она живо интересовалась настроением ребят, их личной жизнью, отношениями друг с другом, иногда могла заявить, что имя, данное родителями, не соответствует характеру обладателя и объясняла почему. Часто по вечерам Мария Михайловна, церемонно испросив разрешение, усаживалась на складном стульчике перед моей палаткой, с удовольствием слушая сказки, которые девочки читали на ночь моему маленькому сыну, и все вместе весело смеялись, т.к. сказки были для взрослых и каждая начиналась словами: «Визирь уехал на охоту, а к жене пришел любовник…». М.М. Кобылина очень любила детей, достаточно вспомнить сколько внимания и нежности она проявила к детям В.С. Долгорукова, которого она сделала своим преемником в 1975г. С Марией Михайловной у меня связана смешная история. У меня порвалась обувь.

Ходить на раскоп было не в чем, а купить новую негде. Когда она собралась в Темрюк в банк (все тот же банк), я попросила купить мне любую обувку. Вернувшись, она водрузила на щербатый, не покрытый клеенкой, обеденный стол обувную коробку и со словами: «Больше ничего не было!», удалилась. Открыв коробку, я от изумления онемела: в ней лежала пара комнатных тапочек, именуемых в народе «ковровыми». Через два дня по бокам пришлось пришить резинки, иначе они сваливались с ноги, еще через три - ногу невозможно было поднять из-за тяжести тапка, впитавшего в мохнатую ткань раскопную пыль и грязь. М.М. Кобылина пригласила меня принять участие в работе экспедиции в 1975 году, после смерти Н.И. Сокольского. Узнав, что я работала на некрополе и меня интересуют погребальные обряды, она предложила продолжать работать в этом направлении. Моя первая подобная находка в Фанагории был каменный ящик с богатым инвентарем на восточном некрополе, который мы раскопали вместе с В.Д. Кузнецовым.

Вначале было трудно. М.М. Кобылина не знала, что Н.И. Сокольский и Н.П. Сорокина не доверяли нам вести полевой дневник, мало объясняли научную суть исследованного, в отличие от Марии Михайловны, которая охотно объясняла непонятное, делилась своими рабочими гипотезами. М.М. Кобылина опубликовала 32 работы, посвященные, в основном, исследованию Фанагории. В 1956г. вышла ее монография «Фанагория» (МИА, 57). В исследовании Фанагории в этот период принимал участие Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина, и сотрудники отдела античной археологии работали на разных участках, с которыми я познакомилась.

Ирина Дмитриевна Марченко (1909 - 1978) . Работала в ГМИИ с 1944 года. С 1949 по 1972 год заведовала отделом археологических экспедиций и раскопок. С 1972 года – старший научный сотрудник в отделе Античного мира. Участник многих экспедиций, в том числе боспорской (раскопки Пантикапея) и фанагорийской. В 1950-1951гг. исследовала восточный некрополь Фанагории, начатый еще в 1939г. и продолженный в 1940г. В.Д. Блаватским. На этом, местами разрушенном при рытье новых могил, участке, зафиксированы могилы Ш в. до н.э. Время последних захоронений относится к Ш – IV вв. н.э., погребальный обряд которых отражает еще в большей мере влияние сармато-аланских племен на материальную и духовную жизнь Фанагории. (И.Д. Марченко.

«Раскопки восточного некрополя Фанагории в 1950-1951гг.» МИА, 57). Ирине Дмитриевне принадлежит заслуга в исследовании расположенного на Майской горе храма Афродиты Урании Апатуры, культ которой, как сообщает Страбон ( Strabo, XI, 2, 10), получил особую популярность в Фанагории. ( И.Д. Марченко. «Некоторые итоги раскопок на Майской горе» // КСИА. 1963. 95.). Ею же опубликованы две литейные формы из Фанагории, относящиеся к раннему эллинизму, для отливки подвесок - амфорисков и бусин. ( И.Д. Марченко. «Две литейные формы из Фанагории.» МИА, 57). Я хорошо помню Ирину Дмитриевну – моложавую, среднего роста худощавую брюнетку с серьезными черными глазами под очками, очень сдержанную по характеру.

Носила она соломенную шляпу и серебряный пластинчатый с чернью браслет на узком запястье правой руки. В городских условиях неизменная камея скрепляла отвороты блузки. И.Д.Марченко в моей памяти осталась образцом для подражания в житейской мудрости, душевной и профессиональной щедрости и гражданского мужества. Моя университетская подруга (Л.В. Камоско), проработавшая с И.Д. Марченко ряд сезонов, рассказывала как однажды ночью сенновские парни, прослышав о некоей ценной находке, окружили ее палатку и, колотя ногами по брезентовым стенкам, требовали выдать вещи. Ирина Дмитриевна, не желая, чтобы завязалась драка, закричи она о помощи, долго бряцала замками вьючных ящиков, создавая видимость поисков, и, наконец, не выходя из палатки, очень спокойно, чуть сильнее обычного, сказала: «Подожди, Володя, не стреляй!» Послышался топот убегающих ног. Кто такой Володя осталось тайной.

Анна Константиновна Коровина (1924 - 2000) . С 1972 года заведовала отделом искусства и археологии античного мира ГМИИ. Изучала погребальные обряды на материале некрополей. Много лет отдала исследованию некрополя около мыса Панагии (1962г.), Фанагории (раскопки 1964-1965), Тирамбы (раскопки 1966-1970гг.). В 1964-1965гг. осуществлялось строительство шоссейной дороги Тамань - Сенная. Под трассу автодороги, прокладываемую при помощи бульдозеров, попадали два холма, расположенные к востоку от Керамика Фанагорийского городища, на которых и были сосредоточены основные работы по исследованию некрополя.

Одновременно работы велись на всем протяжении автотрассы от холмов до станицы Сенная. Зафиксированные могилы распределялись на четыре хронологические группы: от Ш века до н.э. до IV в. н.э. Многочисленный материал показал постепенное изменение погребального обряда и инвентаря, начавшееся в III в. до н.э. и связанное с начальным процессом сарматизации в период расширения связей Боспора с Прикубаньем. Одновременно происходит заметная эллинизация погребального обряда, усилившаяся во II в. до н.э. в связи с притоком новой волны переселенцев – греков на Боспор из Малой Азии в начальный период правления Понтийского царя Митридата VI Евпатора. (А.К. Коровина. «Некрополь Фанагории (раскопки 1964-1965)».

Сообщения Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. Выпуск восьмой. М., 1987г.). Анна Константиновна невысокая, склонная к полноте женщина с большими, удивительно синими глазами. Обращаться с ней следовало с особой осторожностью и осмотрительностью, чтобы, не дай Бог, не вывести ее из себя. В противном случае гремел гром и сверкали молнии. Ее взрывной характер угадывался даже в ее крупном размашистом почерке. Несмотря на характер, А.К. Коровина была удивительно добрым и душевно щедрым человеком. К ней можно было обратиться с любым вопросом, не боясь увидеть пренебрежения в ее глазах. Она помогала найти нужную литературу через библиотеку музея, принося ее в отдел, где я могла с ней поработать.

А.К. Коровина столь охотно делилась всем, что знала, что иногда становилось неловко, но, тем не менее, я беззастенчиво пользовалась этим и в Москве и в экспедиции. Когда у меня возникали вопросы по некрополю, я мчалась за 27 км. в Тамань, где Анна Константиновна исследовала античный город Гермонассу, основанный ионийцами (по другой версии эолянами). Особенно я сблизилась с ней в последние годы ее жизни, мы часто перезванивались по телефону, я навещала ее дома, где за чашкой чая мы вели неспешные беседы об общих знакомых, наших детях и внуках.

Нина Михайловна Лосева (1899 - 1976) . Искусствовед, специалист по античному искусству. С 1968 по 1973 годы заведовала отделом античного искусства ГМИИ, а с 1973 года и до конца жизни работала старшим научным сотрудником этого отдела. Являлась признанным авторитетом в области античной расписной керамики. Принимала участие в работе различных экспедиций, в том числе боспорской (раскопки Пантикапея) и Фанагорийской. Ее перу принадлежат две работы, посвященные находкам, сделанным в Фанагории. В 1939г. на западном некрополе были обнаружены два небольших фрагмента халкидского кратера с изображением головы воина в шлеме. По мнению Н.М. Лосевой кратер мог быть привезен первыми колонистами, прибывшими в Фанагорию в начале 2-ой половины VI в. до н.э. (Н.М. Лосева. «Два обломка халкидской вазы из раскопок Фанагории 1939г.» МИА, 57).

Терракотовую головку сатира из раскопок Фанагории Н.М. Лосева связывает с ранними пергамскими скульптурами и считает, что она была изготовлена в орбите воздействия пергамской скульптурной школы, вероятнее всего, в одном из городов Малой Азии, откуда она могла быть привезена на Боспор. Именно в это время, III в. до н.э., время раннего эллинизма, усиливается тесная экономическая и культурная связь Северного Причерноморья, в частности Боспора, с городами западного побережья Малой Азии. (Н.М. Лосева. «Терракотовая головка сатира из Фанагории.» МИА. 57.). Я очень живо представляю себе ее чуть сутулую фигуру, слегка неуклюжую походку, ее коротко стриженные, взлохмаченные ветром волосы, неровно крашенные хной и оттого имевшие неопределенный цвет, она редко надевала нелепую, почти детскую панамку. В отличие от женщин - археологов старшего поколения, носивших греческие узлы, изрядно поредевшие с возрастом, Нина Михайловна делала «перманент», гарантирующий на шесть месяцев стойкие кудри.

В экспедиции она занималась керамикой и мы любили подсунуть ей какой-нибудь черепок, на котором ничего не сохранилось, кроме изображения, например, части глаза воина, либо части султана шлема. У Н.М. Лосевой загорались жгуче черные глаза и она быстро-быстро, словно слова вылетали раньше, чем она успевала их озвучить, но всегда очень четко и внятно, начинала увлекательный рассказ о форме сосуда, о воине, о мастерах пергамской школы, называла их имена.

Нина Михайловна особенно любила вспоминать о своей работе в экспедиции В.Д. Блаватского, где существовал строжайший режим, за нарушение которого провинившийся изгонялся и его больше не брали в экспедицию. Например, по утрам, во время завтрака, В.Д. Блаватский перед каждым клал небольшой комочек каменной соли и строго следил, чтобы его проглатывали, дабы меньше хотелось пить на раскопе. После 20 часов категорически запрещалось купаться в море, а Н.М. Лосева однажды нарушила этот запрет: «Вы понимаете, Таня, - говорила она мне - меня спасло начало войны».

Она вспоминала, как однажды, работая на некрополе по трассе будущей автодороги Тамань – Сенная, буквально выхватили из–под ножа бульдозера целый черно-лаковый килик, который, завернув в мягкую гофрированную бумагу, положили под чахлый кустик алычи, накрыв сверху листом крафта. Нина Михайловна решила отдохнуть в тени и села на плотную бумагу, подумав про себя, что она обезопасит ее от муравьев. Килик, не выдержав груза, треснул, развалившись на куски. А.К. Коровина от крика чуть не сорвала голос. Н.М. Лосева встала и спокойно произнесла: «Анна, что Вы так кричите? Был килик целый, стал фрагментированный, но он же никуда не исчез».

Владислав Серафимович Долгоруков (1940 – 2001) . Владислав Серафимович Долгоруков один из двух (Ю.М.Десятчиков) любимых учеников Н.И. Сокольского, который видел в них свое продолжение. Это был мой друг, с которым мы познакомились в Кепах, и дружба наша продолжалась до самой его трагической безвременной кончины. В 1975 году М.М. Кобылина сделала его своим преемником, и В.С. Долгоруков продолжил работы по исследованию Фанагории уже в качестве руководителя экспедиции.

В этот период «новостроечные» работы на некрополе приобретают систематический характер. В 1978 году винзавод «Фанагория» начинает разработку трассы под будущий коллектор очистных сооружений. Трасса, по проекту, должна была проходить через восточный и западный некрополи, расположенные вдоль шоссейной дороги с севера. В этом сезоне исследовался только «юго-западный» участок некрополя. 72 погребения относились к эллинистическому времени и к первым векам нашей эры; могилы с греческим погребальным обрядом соседствовали с могилами, в которых преобладали черты погребального обряда, присущие местному населению. Из чего следует, что местные этнические группы, входящие в состав населения Фанагории, и греки хоронили умерших родственников на общем участке, различие прослеживалось лишь в погребальном обряде. ( Т.Г. Шавырина.

«Раскопки некрополя Фанагории в 1978г.» КСИА, 174. М., 1983). В раскопках принимали участие студенты Историко-Архивного института, оставившие свой след не только в полевых исследованиях, но и вложившие вклад в культурное наследие экспедиции - это знаменитые фанагорийские песни. В 1980 году участок доисследовался, среди инвентаря встретилось много замечательных вещей, в том числе перстень с геммой, на которой изображен Аполлон, культ которого в Фанагории засвидетельствован уже в IV в. до н.э. (посвятительная надпись времен Перисада I IPE, II, 345) и наивысшего расцвета достигает в период правления императора Августа, считавшего его своим богом-хранителем. ( Т.Г. Шавырина. «Гемма с изображением Аполлона из некрополя Фанагории.» «Проблемы истории, филологии, культуры.» Выпуск ХII. Москва-Магнитогорск, 2002).

Большие работы проводились на западном некрополе (в районе молочно-товарной фермы (МТФ) совхоза «Приморский»), на котором были открыты замечательные грунтовые склепы, принадлежащие эллинизированным алано-сарматским семьям. (Т.Г. Шавырина. «Западный некрополь Фанагории.» (раскопки 1991-1999гг. Общий обзор)/ Древности Боспора, 3. М., 2000). С 1979 года В.С. Долгоруков руководил работами на раскопе «Южный город», представляющем собой «траншею» шириной 5 метров, проходящую через южную окраину городища по трассе коллектора очистных сооружений винзавода «Фанагория». Раскопки велись без перерыва до 1988 года, в меньшем масштабе продолжались в 1990-1991 гг.

На этом участке были исследованы строительные приемы мало известные на других памятниках, например, глиноплетневые конструкции, стратиграфия остатков жилых и хозяйственных комплексов здесь достаточно сложная, ибо благодаря топографическим особенностям расположения городища, его южная и юго - восточная часть более всего подвергалась осаде со стороны неприятеля. ( В.С. Долгоруков «Отчет о раскопках в Фанагории в 1986г.»// Архив ИА РАН, Р-1, ? 14963; В.С. Долгоруков «Отчет о раскопках в Фанагории в 1987г.»// Архив ИА РАН, Р-1, ? 14200). В.С. Долгоруков обладал поразительным археологическим чутьем, интуиция не подводила его и в отношении людей: в экспедиции стали работать такие замечательные молодые археологи как А.А. Завойкин и А.Б. Колесников.

Владимир Дмитриевич Кузнецов (р.1955г.) . Владимир Дмитриевич приехал в Фанагорию, по личному приглашению М.М. Кобылиной, с которой его связывали самые теплые отношения. Случилось это в 1975 году: его двадцатый год рождения совпал с началом его работы в Фанагории. Владимир Дмитриевич начинал студентом-землекопом, дорос до начальника квадратов (раскоп «Южный город»). Прошли годы… Теперь он доктор исторических наук, руководитель Таманской (Фанагорийской) археологической экспедиции с 1992 года. Любимое детище - раскоп «Верхний город».

Его перу принадлежит ряд работ, посвященных Боспору и Фанагории: «Афины и Боспор: хлебная торговля» // Российская археология. 2000. 1.; «Полис на Боспоре (эпоха архаики)» // Древности Боспора. 2001. 4.; «Метрополия Фанагории» // Древности Боспора. 2001. 4. Время, когда В.Д. Кузнецов принял экспедицию, совпало с распадом СССР. Финансирование исследований и выдача оборудования были практически прекращены. Вопрос о зарплате и оплате проезда до места работы автоматически отпал. Полевой сезон, длившийся в прежние годы три, иногда четыре месяца, свернулся до полутора месяцев, количество участников экспедиции, в иные сезоны доходившее до сотни человек, резко сократилось. Как правило, экспедиция состояла из искренне и бескорыстно влюбленных в Фанагорию людей. Лишь благодаря такому труду экспедиция смогла успешно продолжать работы. Было много проблем.

В сложившихся условиях проблемой стало накормить людей, на это шли в основном личные средства В.Д. Кузнецова. Но, благодаря усилиям руководителя, экспедиция стала набирать обороты. Изменения стали заметны и внешне. Значительно улучшились условия быта. Обветшавшие палатки сменили новые, стоящие растяжка к растяжке, напоминая стройностью рядов римский военный лагерь. Щербатые столы были заменены и покрыты клеенкой, разномастные миски и кружки с отбитой эмалью поменяли на фаянсовые. Оборудование, необходимое для работы на раскопе, было полностью заменено, закуплены новые тачки и работать стало легче, результаты стали эффективнее. Появились тенты-навесы. Гордостью нашей экспедиции, на мой взгляд, является качественно приготовленное разнообразное и обильное питание, с большим количеством овощей и фруктов. Столь обширное беспокойное хозяйство потребовало введения должности коменданта лагеря, обязанности которого вот уже несколько лет успешно выполняет Колычев Сергей Викторович.

В состав экспедиции приглашены новые специалисты. Это нумизмат Михаил Григорьевич Абрамзон, лихо превращающий зеленые бесформенные комочки в сверкающие золотом надменные профили римских императоров; антрополог Мария Всеволодовна Добровольская, устанавливая причину смерти, специальным крючком ловко разделяющая черепные кости; зоолог Елена Всеволодовна Добровольская, уверившая нас в том, что богатые фанагорийцы были большими любителями экзотических животных, таких как леопарды и павлины. Большие работы были развернуты на восточном некрополе. Долговременное функционирование некрополя привело к тому, что могилы часто «врезались» друг в друга, и, как следствие, были ограблены еще в древности.

Грунтовые могилы и земляные склепы относятся в основном к римскому времени, встречаются захоронения, принадлежащие готам – завоевателям, вторгшимся на Боспор в середине Ш века нашей эры. (О.Л. Габелко, Н.В. Завойкина, Т.Г. Шавырина. «Стела Омпсалака» и фиасы Фанагории в первые века н.э. Античный мир и археология.» Выпуск 12. Саратов 2006). С 1999г. в составе экспедиции ежегодно действует подводный отряд, занимающийся поиском подводных археологических объектов, описанных в свое время В.Д. Блаватским, проведшим в конце 50-х годов ХХ столетия разведку памятника с целью выявления границ затопленной части города и обнаружившим культурные напластования под водой, позволившие подводному отряду восстановить историю этого участка Фанагории.

Алексей Андреевич Завойкин. Хорошо образованный, сдержанный, интеллигентный, глубоко порядочный человек. Работать с ним одно удовольствие, его присутствие дает ощущение глубокой защищенности. Работает в Фанагории с 1984 года. В 1985г. поступил в аспирантуру Института археологии, закончил ее, успешно защитив диссертацию на степень кандидата исторических наук по теме «Керамическая тара из Фанагории VI-Ш вв. до н.э.».

Многолетние работы на раскопе «Южный город», позволили собрать огромный материал, специальное исследование которого выявило масштабный разгром Фанагории в последней четверти V в. до н.э. Результатам анализа разгрома, связанного с историческими процессами, происходившими в это время на Боспоре, посвящена работа Алексея Андреевича «Фанагория во второй половине V – начале IV вв. до н.э. (по материалам раскопок «Южного города»). Древности Боспора.» Supplementum I. М., 2004. В 2007 г. А.А. Завойкин блестяще защитил докторскую диссертацию.

Андрей Борисович Колесников. Многогранный человек, открывающийся всякий раз новой гранью. Его отличает чувство юмора, порою ироничного, чаще добродушного. Талантливый исследователь, ему принадлежат определения амфорных клейм по материалам раскопа «Южный город», он исследовал глиноплетневые конструкции, обнаруженные в строительных слоях V в. до н.э., периоду, предшествующему широкому использованию камня. (В.С. Долгоруков, А.Б. Колесников. «Новый тип строительных комплексов Фанагории» // Российская археология. 1993.1).

Такие впечатления я получила во время свой работы в Фанагории, и с такими людьми встретилась.

Т.Г. ШАВЫРИНА